Стихи о женщине некрасов

Ты опять упрекнула меня, Что я с музой моей раздружился, Что заботам текущего дня И забавам его подчинился. Для житейских расчетов и чар Не расстался б я с музой моею, Но бог весть, не погас ли тот дар, Что, бывало, дружил меня с нею? Но не брат еще людям поэт, И тернист его путь, и непрочен, Я умел не бояться клевет, Не был ими я сам озабочен; Но я знал, чье во мраке ночном Надрывалося сердце с печали, И на чью они грудь упадали свинцом, И кому они жизнь отравляли. И пускай они мимо прошли, Надо мною ходившие грозы, Знаю я, чьи молитвы и слезы Роковую стрелу отвели... Да и время ушло,— я устал... Пусть я не был бойцом без упрека, Но я силы в себе сознавал, Я во многое верил глубоко, А теперь — мне пора умирать... Не затем же пускаться в дорогу, Чтобы в любящем сердце опять Пробудить роковую тревогу...

Николай Некрасов — Стихи о женщинах

Русские женщины в поэзии Н. А, Некрасова принадлежит одно из центральных мест. Как поэт революционной демократии, Н. Некрасов не мог остаться равнодушен к судьбе русской крестьянки, потому что в тогдашней России не было человека более униженного и бесправного, чем женщина. Эта женщина — жертва крепостничества. Когда Груша была ребенком, помещики для прихоти держали её в барском доме, где она обучалась дворянским манерам.

Некрасов Н - Есть женщины в русских селеньях (из поэмы Мороз красный нос ) В. Енютина

Ты опять упрекнула меня, Что я с музой моей раздружился, Что заботам текущего дня И забавам его подчинился. Для житейских расчетов и чар Не расстался б я с музой моею, Но бог весть, не погас ли тот дар, Что, бывало, дружил меня с нею?

Но не брат еще людям поэт, И тернист его путь, и непрочен, Я умел не бояться клевет, Не был ими я сам озабочен; Но я знал, чье во мраке ночном Надрывалося сердце с печали, И на чью они грудь упадали свинцом, И кому они жизнь отравляли.

И пускай они мимо прошли, Надо мною ходившие грозы, Знаю я, чьи молитвы и слезы Роковую стрелу отвели... Да и время ушло,— я устал... Пусть я не был бойцом без упрека, Но я силы в себе сознавал, Я во многое верил глубоко, А теперь — мне пора умирать...

Не затем же пускаться в дорогу, Чтобы в любящем сердце опять Пробудить роковую тревогу... Присмиревшую музу мою Я и сам неохотно ласкаю...

Я последнюю песню пою Для тебя — и тебе посвящаю. Но не будет она веселей, Будет много печальнее прежней, Потому что на сердце темней И в грядущем еще безнадежней... Буря воет в саду, буря ломится в дом, Я боюсь, чтоб она не сломила Старый дуб, что посажен отцом, И ту иву, что мать посадила, Эту иву, которую ты С нашей участью странно связала, На которой поблекли листы В ночь, как бедная мать умирала...

И дрожит и пестреет окно... Милый друг, поняла ты давно — Здесь одни только камни не плачут... Старуха, в больших рукавицах, Савраску сошла понукать. Сосульки у ней на ресницах, С морозу — должно полагать. II Привычная дума поэта Вперед забежать ей спешит: Как саваном, снегом одета, Избушка в деревне стоит, В избушке — теленок в подклети, Мертвец на скамье у окна; Шумят его глупые дети, Тихонько рыдает жена.

Сшивая проворной иголкой На саван куски полотна, Как дождь, зарядивший надолго, Негромко рыдает она. III Три тяжкие доли имела судьба, И первая доля: с рабом повенчаться, Вторая — быть матерью сына раба, А третья — до гроба рабу покоряться, И все эти грозные доли легли На женщину русской земли. Века протекали — все к счастью стремилось, Все в мире по нескольку раз изменилось, Одну только бог изменить забывал Суровую долю крестьянки.

И все мы согласны, что тип измельчал Красивой и мощной славянки. Случайная жертва судьбы! Ты глухо, незримо страдала, Ты свету кровавой борьбы И жалоб своих не вверяла,— Но мне ты их скажешь, мой друг!

Ты с детства со мною знакома. Ты вся — воплощенный испуг, Ты вся — вековая истома! Тот сердца в груди не носил, Кто слез над тобою не лил! IV Однако же речь о крестьянке Затеяли мы, чтоб сказать, Что тип величавой славянки Возможно и ныне сыскать.

Посмотрит — рублем подарит! Цветет Красавица, миру на диво, Румяна, стройна, высока, Во всякой одежде красива, Ко всякой работе ловка. И голод и холод выносит, Всегда терпелива, ровна... Я видывал, как она косит: Что взмах — то готова копна! Платок у ней на ухо сбился, Того гляди косы падут. Какой-то парнек изловчился И кверху подбросил их, шут!

Тяжелые русые косы Упали на смуглую грудь, Покрыли ей ноженьки босы, Мешают крестьянке взглянуть. Она отвела их руками, На парня сердито глядит. Лицо величаво, как в раме, Смущеньем и гневом горит... По будням не любит безделья. Зато вам ее не узнать, Как сгонит улыбка веселья С лица трудовую печать. Такого сердечного смеха, И песни, и пляски такой За деньги не купишь. В игре ее конный не словит, В беде — не сробеет,— спасет; Коня на скаку остановит, В горящую избу войдет!

Красивые, ровные зубы, Что крупные перлы, у ней, Но строго румяные губы Хранят их красу от людей — Она улыбается редко... Ей некогда лясы точить, У ней не решится соседка Ухвата, горшка попросить; Не жалок ей нищий убогий — Вольно ж без работы гулять! Лежит на ней дельности строгой И внутренней силы печать. В ней ясно и крепко сознанье, Что все их спасенье в труде, И труд ей несет воздаянье: Семейство не бьется в нужде, Всегда у них теплая хата, Хлеб выпечен, вкусен квасок, Здоровы и сыты ребята, На праздник есть лишний кусок.

Идет эта баба к обедне Пред всею семьей впереди: Сидит, как на стуле, двухлетний Ребенок у ней на груди, Рядком шестилетнего сына Нарядная матка ведет... И по сердцу эта картина Всем любящим русский народ! Горда ты — ты плакать не хочешь, Крепишься, но холст гробовой Слезами невольно ты мочишь, Сшивая проворной иглой.

Слеза за слезой упадает На быстрые руки твои. Так колос беззвучно роняет Созревшие зерна свои... VI В селе, за четыре версты, У церкви, где ветер шатает Подбитые бурей кресты, Местечко старик выбирает; Устал он, работа трудна, Тут тоже сноровка нужна — Чтоб крест было видно с дороги, Чтоб солнце играло кругом.

В снегу до колен его ноги, В руках его заступ и лом, Вся в инее шапка большая, Усы, борода в серебре. Недвижно стоит, размышляя, Старик на высоком бугре. Крестом обозначил, Где будет могилу копать, Крестом осенился и начал Лопатою снег разгребать. Иные приемы тут были, Кладбище не то, что поля: Из снегу кресты выходили, Крестами ложилась земля.

Согнув свою старую спину, Он долго, прилежно копал, И желтую мерзлую глину Тотчас же снежок застилал. Ворона к нему подлетела, Потыкала носом, прошлась: Земля как железо звенела — Ворона ни с чем убралась... У старого вырвалось слово. Не Проклу бы в ней почивать, Не Проклу!.. Нет солнца, луна не взошла... Как будто весь мир умирает: Затишье, снежок, полумгла... Потом они оба молчали, И дровни так тихо бежали, Как будто боялись чего... Деревня еще не открылась, А близко — мелькает огонь.

Старуха крестом осенилась, Шарахнулся в сторону конь,— Без шапки, с ногами босыми, С большим заостренным колом, Внезапно предстал перед ними Старинный знакомец Пахом. На вас он работал довольно, И ваша пришла череда! Мать сыну-то гроб покупала, Отец ему яму копал, Жена ему саван сшивала — Всем разом работу вам дал!.. Вериги уныло звенели, И голые икры блестели, И посох по снегу черкал. Медлительно, важно, сурово Печальное дело велось: Не сказано лишнего слова, Наружу не выдано слез. Уснул, потрудившийся в поте!

Уснул, поработав земле! Лежит, непричастный заботе, На белом сосновом столе, Лежит неподвижный, суровый, С горящей свечой в головах, В широкой рубахе холщовой И в липовых новых лаптях. Большие, с мозолями руки, Подъявшие много труда, Красивое, чуждое муки Лицо — и до рук борода...

IX Пока мертвеца обряжали, Не выдали словом тоски И только глядеть избегали Друг другу в глаза бедняки. Но вот уже кончено дело, Нет нужды бороться с тоской, И что на душе накипело, Из уст полилося рекой. Куда ты от нас улетел? Пригожеством, ростом и силой Ты ровни в селе не имел, Родителям был ты советник, Работничек в поле ты был, Гостям хлебосол и приветник, Жену и детей ты любил...

Что ж мало гулял ты по свету? За что нас покинул, родной? Одумал ты думушку эту, Одумал с сырою землей,— Одумал — а нам оставаться Велел во миру; сиротам, Не свежей водой умываться, Слезами горючими нам! Старуха помрет со кручины, Не жить и отцу твоему, Береза в лесу без вершины — Хозяйка без мужа в дому. Ее не жалеешь ты, бедной, Детей не жалеешь...

С полоски своей заповедной По лету сберешь урожай! Сплесни, ненаглядный, руками, Сокольим глазком посмотри, Тряхни шелковыми кудрями, Сахарны уста раствори! На радости мы бы сварили И меду, и браги хмельной, За стол бы тебя посадили — Покушай, желанный, родной!

А сами напротив бы стали — Кормилец, надёжа семьи! На смену входили другие. Но вот уж толпа разбрелась, Поужинать сели родные — Капуста да с хлебушком квас. Старик бесполезной кручине Собой овладеть не давал: Подладившись ближе к лучине, Он лапоть худой ковырял.

Протяжно и громко вздыхая, Старуха на печку легла, А Дарья, вдова молодая, Проведать ребяток пошла. Всю ноченьку, стоя у свечки, Читал над усопшим дьячок, И вторил ему из-за печки Пронзительным свистом сверчок. XI Сурово метелица выла И снегом кидала в окно, Невесело солнце всходило: В то утро свидетелем было Печальной картины оно. Савраска, запряженный в сани, Понуро стоял у ворот; Без лишних речей, без рыданий Покойника вынес народ.

Натягивай крепче гужи! Служил ты хозяину много, В последний разок послужи!.. В торговом селе Чистополье Купил он тебя сосунком, Взрастил он тебя на приволье, И вышел ты добрым конем. С хозяином дружно старался, На зимушку хлеб запасал, Во стаде ребенку давался, Травой да мякиной питался, А тело изрядно держал.

Когда же работы кончались И сковывал землю мороз, С хозяином вы отправлялись С домашнего корма в извоз. Немало и тут доставалось — Возил ты тяжелую кладь, В жестокую бурю случалось, Измучась, дорогу терять.

Видна на боках твоих впалых Кнута не одна полоса, Зато на дворах постоялых Покушал ты вволю овса. Слыхал ты в январские ночи Метели пронзительный вой И волчьи горящие очи Видал на опушке лесной, Продрогнешь, натерпишься страху, А там — и опять ничего!

Да, видно, хозяин дал маху — Зима доконала его!..

Некрасов, Николай Алексеевич

Будет бить тебя муж-привередник И свекровь в три погибели гнуть. Быстро увянет девичья красота от безрадостного, непосильного труда, от горьких слез, незаслуженных обид. На лице некогда прекрасной девушки "появится вдруг выраженье тупого терпенья и бессмысленный вечный испуг". Невыносимо тяжелым был труд женщины-крестьянки в летнее время: нещадно жжет солнце, но молодая крестьянка-мать жнет рожь, а у соседней полосы заходится от крика грудной ребенок.

Николай Некрасов — Есть женщины в русских селеньях: Стих

Фотопортрет Н. Некрасов взял на себя основную тяжесть работы. Для составления очередного номера он прочитывал по 12 тысяч страниц рукописей. Ему приходилось править до ста страниц корректуры, в том числе внося правки и даже переписывая тексты, не прошедшие цензуру. По этому поводу он гооворил: Случается писать без отдыха более суток, и как только паралич не хватил правую руку. С первых лет издания журнала под своим руководством Некрасов являлся не только его вдохновителем и редактором, но также и одним из основных авторов. Здесь печатались его стихи, проза, критика.

ПОСМОТРИТЕ ВИДЕО ПО ТЕМЕ: Есть женщины в русских селеньях... - Н. А. Некрасов

Стихи Некрасова о женщинах

Пускай я много виноват, Пусть увеличит во сто крат Мои вины людская злоба - Не плачь! Не русский - взглянет без любви На эту бледную, в крови, Кнутом иссеченную Музу… 1877 Баюшки-баю Непобедимое страданье, Неумолимая тоска… Влечёт, как жертву на закланье, Недуга чёрная рука. Где ты, о муза! Пой, как прежде! Я прибрела на костылях! Но перед ночью непробудной Я не один… Чу!

Источник Николай Некрасов • Опубликовала Svetlana Ptitsa Перевелись такие женщины на Руси. Стих этот сплошная аллегория. В своих поэмах и стихотворениях Некрасов показывал замечательные характеры русских женщин. Сопоставлял их судьбу с будущей жизнью. русские,женщины. , 38; набросок стихов об Италии на оборотной стороне прозаического плана ненаписанной главы "Чиновник" из "Кому на.

Я сегодня так грустно настроен... Некрасов Николай Алексеевич 1821—1877 — виднейший русский поэт. Некрасов родился 4 декабря 1821 в семье зажиточного помещика. Детство своё провёл в усадьбе Грешнево Ярославской губ.

Русские женщины в поэзии Н. А. Некрасова.

Образ русской женщины в поэзии Н. Некрасова Сочинение Каждый писатель стремится создать в своих произведениях тип женщины, в котором бы выразились его представления об идеальной героине. Эти замечательные героини, которых воплотились лучшие черты русского характера, порождены дворянской средой. В ранних стихотворениях поэта мы видим как бы первые наброски будущего яркого и выразительного образа "величавой славянки". Первое же стихотворение Некрасова, принесшее ему славу, "В дороге" посвящено судьбе крестьянской девушки Груши, которую погубили господа своей кажущейся добротой. Дав ей дворянское воспитание и образование, они затем вернули ее в крестьянскую среду, от которой она совершенно отдалилась. Эта драматическая судьба образованной девушки из народа, зависящей от прихоти барина, предстает перед нами в рассказе ее мужа, ямщика.

.

.

.

.

ВИДЕО ПО ТЕМЕ: Н.А. Некрасов: «ЕСТЬ ЖЕНЩИНЫ В РУССКИХ СЕЛЕНЬЯХ...»