Проблема отцов и детей в современной литературе

Бойко В. Кравченко А. Во многих семьях всего мира встречается данная проблема. Однако в разные периоды развития человеческой истории она проявлялась с различной степенью остроты. Например, во время существования традиционного и индустриального типов общества, молодые люди, как правило, не могли беспрепятственно выражать свои мысли и поступать в какой-либо ситуации, как считают нужным. При переходе в постиндустриальное общество меняются и внутрисемейные отношения. В настоящее время конфликты между двумя поколениями случаются намного чаще.

Проблема отцов и детей в романе И. С. Тургенева

Текст работы размещён без изображений и формул. Все мы живем на одной планете и, как мы часто любим говорить, составляем одну большую дружную семью. Все мы — дети разных эпох. Каждый человек имеет свой взгляд на вещи. У людей одного времени взгляды в чем-то схожи, чего обычно нельзя сказать о взглядах представителей разных поколений.

Проблема отцов и детей в русской литературе

Аникин А. Роман И. Тургенева дал имя нашей теме, которая, однако, поставлена в русской литературе столь широко и значительно, что можно всех ведущих героев представить в двух ракурсах: как отцов, детей или же героев-одиночек, вне рода-племени. Кажется даже, что количественно вторая позиция преобладает: герои бездетные и бессемейные — первые герои русской классики. Личностное, индивидуальное начало настолько преобладает в их облике, что "мысль семейная" внешне не связана с ними.

Заметим — только на первый взгляд. Ведь и отрицательное развитие темы тоже надо учитывать. Так, можно построить наблюдения и иначе: только сиротами и могут быть названные герои — в силу их характеров. Общеизвестное начало "Анны Карениной": "Все счастливые семьи похожи одна на другую, каждая несчастливая несчастлива по-своему", несмотря на полемическое его опровержение самим же романом, вообще можно считать девизом темы, вектором ее интересов.

Вся напряженность темы вытекает из внутреннего конфликта: "отцы и дети" прочитываются как "дети против отцов" или "отцы против детей". Не так ли строятся судьбы Раскольниковых, Базаровых, Кабановых, Болконских?.. Тоска Чичикова по потомству кажется чисто комедийной чертой. А внутренняя опустошенность героев "Вишневого сада" покажет, что героям вообще не до отцовства. Этот фон заслоняет не обязательно счастливые, но — позитивные, содержательные связи.

Таков предварительный эскиз темы. Тем не менее негативные решения преобладают в нашей теме, более ярки и привлекательны для писателя, хотя и заведомо обречены на несогласие проницательных читателей.

Приведем несправедливую, но и не случайную реплику В. Розанова: "Отцы и дети" Тургенева перешли в какую-то чахотку русской семьи, разрушив последнюю связь, последнее милое на Руси. После того, как были прокляты помещики у Гоголя и Гончарова, администрация у Щедрина, купцы у Островского, духовенство у Лескова и, наконец, вот сама семья у Тургенева, русскому человеку не осталось ничего любить" 10, 792. Родословную конфликта можно довести до одного из древнейших мифов, и едва ли возможно установить, что первично — вражда или дружба отцов и детей.

В античной мифологии само сотворение мира происходит в смертельной схватке отца и сына, по сравнению с чем мельчают все сюжеты 19-го века.

Так что существо конфликта безусловно уходит к корням мировой культуры: первый мужчина Уран ненавидит своих детей, хотя и не может избежать лавиноподобного детородства, и будет оскоплен символически убит своим сыном Кроносом, который в свою очередь низвергнут Зевсом, - всех прочих своих детей Кронос пожирает, чтобы избежать поражения от своего потомка. Отпечаток этой вражды можно найти и в последующей мифологической истории, а также в мифах разных народов.

Каков первоисточник нашей темы?!. Противоположную картину дает христианская религия. Ветхозаветный закон Моисея "почитай отца твоего и мать твою" Ис. Заповедь почитания родителей остается одной из главнейших. Это благо жизни; наоборот, катастрофа жизни рисуется словами: "Предаст же брат брата на смерть, и отец — сына; и восстанут дети на родителей и умертвят их" Мф.

Условно говоря, между образом Урана и образом Христа и располагаются вариации нашей темы, приближаясь то к одной, то к другой линии. Склонности писателей и мыслителей будут здесь вполне очевидны. В целом всякое сомнение в единстве отца и сына будет самым прямым путем к сомнению в Христе. Вот и обратим пафос В. Розанова на его собственную мысль и увидим антихристианскую позицию: "Сын, дети всегда не походят на отца и скорее противолежат ему, нежели его повторяют собою… Сын рождается, если отец был не полон… Посему кто сказал бы: "Я и отец — одно" слова Христа.

Зачем повторения? Нет, явно сын мог бы "придти", только чтобы восполнить отца, как несовершенного, лишенного полноты и вообще недостаточного… Без противоречия отцу не может быть сына" 10, 623. Не это ли урановый источник начала 20-века? Толстой в своем знаменитом изложении Евангелия, наоборот, предельно заострит мотив единства отца и сына, но — видя подлинным отцом только Бога, словно в ущерб земному отцовству. Поэтому, по Толстому, "Иисус был сын неизвестного отца.

Не зная отца своего, он в детстве своем называл отцом своим Бога" 12, 39 : "Человек — сын бесконечного начала, сын этого Отца не плотью, но духом" 12, 33. И сам завет чтить отца и мать поздний Толстой воспринимает только как почитание этого отца — Бога: "Чти Отца твоего с заглавной буквы в отличие от соответствующего места в каноническом Евангелии.

Приведенные примеры должны показать ресурсы темы, которая даже в обращении к Евангелию не воспринимается как нечто навеки решенное, устойчивое. Литература сполна отразит всю динамичность отношений отцов и детей.

Добавим наряду с мифом об Уране и христианской заповедью еще один важный первоисточник нашей темы, который служит ориентиром в русской культуре. Это знаменитый "Домострой", памятник литературы 16 века возьмем наиболее известную и полную редакцию в авторстве священника о. Сильвестра, духовника Ивана Грозного. Здесь отец и сын едины именно перед лицом Бога, что нисколько не умаляет земную, родительскую связь. Отец прежде всего ответственен за семью перед Богом, это вовсе не тиран семьи, как по незнанию часто говорят о "Домострое".

Более того, с совершеннолетием, с обретением своей собственной семьи, сын выходит из-под родительской опеки, сам отвечает перед Богом: "Аще сего моего писания не внемлите и наказания не послушаете и по тому не учнете жить и не тако творити, яко же есть писано, сами себе ответ дадите в день Страшного суда, и аз вашим винам и греху не причастен" 5, 23.

Как и открыто в Новом Завете, христианский идеал утверждается крайне напряженно и даже не воплотим до самого Апокалипсиса. Так что и в литературе, ориентированной на православие, чаще отражено урановское решение нашей темы, хотя и с осуждающей авторской оценкой. Достоевский даст картину карамазовщины, но и покажет преданность детей даже такому отцу, как Мармеладов. Гоголь особенно остро чувствует идеальную сторону в единстве отцов и детей.

Толстой ведет к домостроительному решению героев "Войны и мира". И так постепенно мы подойдем к Чехову, у которого появится новое решение: не любовь и не вражда, а либо бессемейность и безотцовщина, либо внутреннее отчуждение и безразличие отцов и детей, то есть тема по сути перестает существовать. В русскую классику тема отцов и детей входит с Чацким — и со всеми присущими этому герою чертами.

Герой врывается в дом Фамусова, словно в свой родной дом, и эта деталь прежде всего задает особую обрисовку Чацкого: он сирота, Фамусов для него с детства — подмена отца, со скрытой, как и во всякой подмене, конфликтностью, что придает и особую интонацию реплике "Спросили бы, как делали отцы? Учились бы, на старших глядя". Не знавший отца Чацкий поэтому вдвойне желчно относится к Фамусову, а его ответная реплика "А судьи кто? И далее: "Где, укажите нам, отечества отцы, которых мы должны признать за образцы?

Есть даже и оттенок личной ущербности, когда Чацкий ополчается на век отцов — великий 18-й век, видя в нем лишь ничтожность. Не менее нигилистически Чацкий толкует и о детях — уже в самом прямом значении: "Чтоб иметь детей, кому ума недоставало?

Чацкий весь сосредоточился на своем Я и в простоватой злобе отвергает все, что было до и будет после него. Для самого Чацкого не то что нет стремления к отцовству, к браку, а скорее это для него помеха в жизни. Такова его оскорбительная поза перед отцом Софьи. Фамусов имел все основания просто и прямо спросить у нашего героя: "Обрыскал свет: не хочешь ли жениться? Для Чацкого это — разумеется, даром, да и он сам внутренне боится брака, уклоняется от ответа Фамусову, везде толкует о любви, но нигде — о браке.

Не это ли главное препятствие в его отношениях с Софьей? Или Чацкий в духе Молчалина собирается "без свадьбы время проволочить"? Явиться чуть свет к Фамусовым можно на правах сына или жениха Софьи, Чацкий же, отвергая и то, и другое, заведомо попадает в двойственное положение, сам себе создает "миллион терзаний" и одновременно делается героем комедии.

В комедии Грибоедова очень важно увидеть конкретную картину жизни, а не только резкую сатиру. Определение И. Гончарова — "комедия жизни" - в высшей степени соответствует "Горю от ума". Потеря матери словно делает Софью старше: вся ее роль до самого финала несет ореол уважения и даже покорности перед нею. Фамусов боится ее присутствия при легкомысленной сценке с Лизой, скрывается, как только слышит голос Софьи: ремарка "Крадется вон из комнаты на цыпочках".

По сравнению с Фамусовым Софья гораздо увереннее, не выражает показного страха за свою судьбу ср. Дело тут далеко не только в силе характера Софьи, но и в ее более сильном, чем следует, положении в доме: обращение матушка весьма многозначно. Она словно стала играть роль, более свойственную старшим в доме, что отражается и на положении Фамусова и дает неожиданную интригу комедии. Не потому ли Фамусов в конце пьесы со всей силой обрушивается на Софью: новое и весьма унизительное положение дочери словно освободило его от давящего и сковывающего авторитета Софьи: "Дочь, Софья Павловна!

Бесстыдница … как мать ее, покойница жена". Словно выходит наружу скрытое раздражение покойной женой: "Чуть врозь — уж где-нибудь с мужчиной". Публичность сцене в сенях придает Фамусов, а без этого нет серьезного повода обрушиваться на дочь. Отец всячески грозит дочери, но тут есть и своя доля злорадства: он мнимо неслыханным поступком дочери хоть на время освобождается от родительского долга: "Не быть тебе в Москве, не жить тебе с людьми!

Ужасный век! Не знаешь, что начать". Собственно, если бы Фамусов был именно преданным и добросовестным отцом, он не был бы героем комедии. В Софье больше трагического начала. Она предельно серьезна в любви. С одной стороны, любовь к Молчалину насыщена стремлением покровительствовать вот — позиция матери ; она доминирует в отношении Молчалина, и это вполне убедительное представление любовного чувства, здесь есть почва для психоаналитика. Софья вообще вплоть до последней сцены первенствует в отношении любого героя, и источник этой черты определенно в замещении старших.

Желанную роль в отношении Софьи Чацкий исполнит только когда та без чувств, в обмороке: "Но вас я воскресил" - эта метафора не случайна. Стать в позу воскрешающего Бога-Отца — завершение характера Чацкого, опять же, видимо, следствие сиротства: он не привык видеть рядом с собой заведомо авторитетного отца.

Но метафорически воскресить Молчалина стремится и Софья. Поэтому другая сторона в ее отношении к Молчалину — это желание увидеть в нем смиренную жертву и, если не подобие Христа, то уж точно христианского праведника.

Поэтому мотив "я живо в нем участье приняла" надо принять в Софье всерьез, более значимо, чем выглядит сам эпизод с падением Молчалина. И здесь, как и положено в комедии, смех рождается на контрасте пустякового полета с лошади ср. Заметим и постоянное противопоставление Фамусова Молчалину в сознании Софьи — противопоставление зла и добра.

Сон же ее прямо выдает восприятие отца как помехи ее счастью, помехи добру. Появление отца откуда-то из-под земли "Раскрылся пол — и вы оттуда. Бледны, как смерть, и дыбом волоса!

Проблема "отцов и детей" в произведениях современных писателей

Перейти к списку задач и тестов по теме "Проблема отцов и детей в русской литературе" Проблема отцов и детей в русской литературе Проблема отцов и детей не раз поднималась в русской литературе. Тема эта стара как мир. Является она лишь частью той бесконечной естественной борьбы старого с новым, из которой новое не всегда выходит победителем, и трудно сказать, хорошо это или плохо. Кроме того в семье, от своих родителей, человек получает первые знания о жизни, об отношениях между людьми, поэтому от взаимоотношений в семье между родителями и детьми, зависит то, как в будущем человек будет относится к другим людям, какие нравственные принципы изберет для себя, что для него будет самым главным и святым.

Отцы и дети в прозе 1950-2000-х годов

Тургенев И. Проблема отцов и детей в романе И. Тургенева Проблему отцов и детей можно назвать вечной. Но особенно она обостряется в переломные моменты развития общества, когда старшее и младшее поколения становятся выразителями идей двух разных эпох. Изображенный в нем конфликт отцов и детей выходит далеко за семейные рамки — это общественный конфликт старого дворянства и аристократии и молодой революционно-демократической интеллигенции. Проблема отцов и детей раскрывается в романе во взаимоотношениях молодого нигилиста Базарова с представителем дворянства Павлом Петровичем Кирсановым, Базарова с его родителями, а также на примере отношений внутри семьи Кирсановых. Два поколения противопоставлены в романе даже их внешним описанием. Евгений Базаров предстает перед нами как отторженный от внешнего мира человек, мрачный и вместе с тем обладающий огромной внутренней силой и энергией. Описывая Базарова, Тургенев акцентирует внимание на его уме.

ПОСМОТРИТЕ ВИДЕО ПО ТЕМЕ: Универсальные аргументы №5 (РУС/ЛИТ): Отцы и дети / Конфликт поколений

Аникин А. Роман И. Тургенева дал имя нашей теме, которая, однако, поставлена в русской литературе столь широко и значительно, что можно всех ведущих героев представить в двух ракурсах: как отцов, детей или же героев-одиночек, вне рода-племени. Кажется даже, что количественно вторая позиция преобладает: герои бездетные и бессемейные — первые герои русской классики. Личностное, индивидуальное начало настолько преобладает в их облике, что "мысль семейная" внешне не связана с ними.

Проблема отцов и детей не раз поднималась в русской литературе. Тема эта стара как мир. Является она лишь частью той бесконечной естественной​. Проблему отцов и детей можно назвать вечной. Но особенно Проблема отцов и детей — одна из важнейших в русской классической литературе. Тема проблемы «отцов и детей» актуальна и по сей день. Во многих семьях всего мира встречается данная проблема. Однако в.

.

.

.

.

.

.