Разгром александр фадеев

Начало разгрома Разведчики Левинсона докладывали о том, японцы заняли большие территории. Командир решил отправить в разведку Бакланова и Мечика. Вопреки сведениям предыдущих разведчиков в деревушке Соломенной были японцы. Застрелив троих неприятелей, Бакланов и Мечик сбежали, узнав все необходимое. Страда Во время перехода через тайгу партизанам приходилось бороться с голодом и холодом. Партизаны приходят к госпиталю. Сташинский и Левинсон, понимая, что смертельно раненый Фролов будет только обузой, решают дать ему яд.

Александр Фадеев «Разгром»

Гражданская война, как способ перерождения человека. Разные люди. Похожие судьбы. Рельефно выписанные, по - толстовки психологичные характеры. Свойственная теме перерождения триада: Мечик, Морозка, Левинсон. Где Мечик - низшая ипостась перерождения, Морозка - переходная, Левинсон - сложившийся сверхчеловек. Здесь Левинсон, как представитель деятельного гуманизма, выступает антиподом Мечика, олицетворяющего гуманизм абстрактный: буржуазный, неискренний, показной, эгоистичный.

Александр Фадеев: Разгром

Победителей не судят? О романе Александра Фадеева "Разгром". Происходит огромная переделка людей. Эта переделка людей происходит потому, что революцией руководят передовые представители рабочего класса - коммунисты, которые ведут за собой более отсталых и помогают им перевоспитываться".

Над этими словами стоит поразмышлять - кому, как не автору, лучше знать, что должно выразить его произведение! Однако прежде заметим, что то, что хотел сказать писатель, и то, что сказалось, - вещи далеко не всегда тождественные. Нельзя не обратить внимания в приведенной выше цитате на странное сочетание - человеческий материал.

Совсем недавно на страницах газет и журналов мелькало очень похожее - человеческий фактор. Таким признаемся, довольно неуклюжим словосочетанием политики пытались заменить общеупотребительные русские слова люди, народ, человек. То, что Фадеев использует понятие человеческий материал именно в этом значении, безусловно. Как безусловно и то, что он искренне убежден в том, что, коль это материал, то из него можно что-то сделать или его можно переделать : ведь, согласно толковому словарю, материал - это "вещество, предмет, сырье, применяемые для какой-либо цели".

Итак, человек - сырье. Из сырья можно сделать винтик или, как предполагал современник автора "Разгрома", гвозди: Гвозди бы делать из этих людей - Крепче бы не было в мире гвоздей... На этот вопрос поможет ответить текст. Один из центральных героев романа - командир партизанского отряда Левинсон, - мечтая о новом, прекрасном, сильном и добром человеке, сравнивает со своим идеалом никудышного бойца Павла Мечика.

Эти размышления - ключ к характеру Левинсона. Дважды в размышлениях героя о людях использован эпитет никчемный. Одной из причин никчемности, как думает Левинсон, является вера в злого и глупого бога. Новый человек, появления которого жаждет Левинсон, должен быть свободен от Бога. Недаром Фадеев не жалеет сарказма, изображая сельского попика: тщедушный, в растерзанной ряске, сквозь которую виднелись его измятые штанишки с отвисшей мошонкой.

Чего стоят напутственные слова Левинсона, "прощающего" священнику неизвестно какую вину Кубрак обвиняет его в том, что офицерей годувал : "Отпустите его, - ну его к черту! И так как был среди собравшихся самый грамотный, истории его получались самыми замысловатыми и скверными. Но Левинсон, как видно, нисколько не стеснялся, а говорил насмешливо-спокойно...

Писатель и его герой отрицают Бога и все, что с ним связано, вполне сознательно, если не сказать - целенаправленно. И это, конечно, не случайно: "злой" Бог завещал не просто прощать врагов своих, но любить их и благословлять. Действительно, "глупей" не придумаешь! Но на войне, тем более на гражданской, правит иной Бог - завещавший отмщать врагам своим по закону око - за око, Бог, обещавший народу своему землю обетованную...

Сама жалость к врагу и даже не врагу - случайной жертве здесь выглядит подозрительной и граничит с предательством. Сходные эпизоды можно найти в "Тихом Доне" М. Шолохов , "Чевенгуре" и "Котловане" А. Платонов , "Конармии" И. Бабель , "Докторе Живаго" Б. Разные люди, разного возраста, разной культуры, разного житейского опыта... Однако, изображая тех, кто служил революции, они используют поразительно одинаковую лексику, независимо от того, оправдывают их или осуждают.

Везде проявление жалости к жертве тем более - к врагу! Совпадения вполне закономерны: эти писатели были настоящими - честными - художниками, независимо от исповедуемых ими политических взглядов и тех оценок, которые они давали описанным ситуациям.

Одна из узловых сцен "Разгрома" - реквизиция у полуголодных корейцев свиньи, на которую они молятся - мясо на всю зиму: Левинсон, чувствуя за собой полтораста голодных ртов и жалея корейца, пытался доказать ему, что иначе поступить не может. Кореец, не понимая, продолжал умоляюще складывать руки и повторял: - Не надо куши-куши... Не надо... Жалость и в этом случае побеждена коротким словом надо.

Надо накормить полтораста человек, составляющих отряд - "боевую единицу", которую Левинсон обязан сохранить во что бы то ни стало, любыми средствами. Получив приказ, маленький, тщедушный, похожий на гнома человек знал уже, что будет делать все, чтобы его выполнить.

Короткое, но чрезвычайно емкое - бездонное - слово, выделенное автором, таит в себе пугающие возможности. Голодная смерть корейской семьи пусть даже не всей, а лишь самых слабых, наименее жизнестойких - стариков и детей; пусть и не смерть, а только слезы и страдания в этом и без того безрадостном положении - всего лишь один из бесконечного ряда подобных эпизодов:...

Левинсон не считался уже ни с чем, если нужно было раздобыть продовольствие, выкроить лишний день отдыха. Он угонял коров, обирал крестьянские поля и огороды, но даже Морозка понимал, что это совсем не похоже на кражу дынь с Рябцова баштана.

Писатель не скрывает ничего, но ничего в действиях своего героя и не осуждает, вернее - все оправдывает. Фадееву важно показать не только то, что так было, но что в данных обстоятельствах иначе и быть не могло. Всем романом автор как бы отвечает на подобные вопросы: только так и можно, когда решается вопрос о власти, а именно его Ленин считал коренным во всякой революции. Жестокость - необходимое условие и главное средство борьбы за власть, половинчатые решения невозможны, середины нет: или - или.

Тут не до жалости - слишком высока ставка, чем больше жестокости, тем выше шансы победить. Не знают жалости ни "красные", ни "белые": и те и другие исповедовали одну веру, были одержимы одной идеей - идеей власти.

С этой точки зрения нет принципиальной разницы между "допросом" пастушка белым офицером и расстрелом его хозяина партизанами. Земная власть бесчеловечна, в какие бы одежды она ни рядилась, - недаром царствами земными сатана пытался прельстить Христа! Но именно в силу своей бесчеловечности власть всегда стремится выглядеть как можно гуманнее.

И во имя этого служения реальный человек тот, что пишется с маленькой буквы будет унижен, оскорблен, раздавлен. Одна из узловых сцен "Разгрома" связана с решением судьбы тяжело - точнее, смертельно - раненного, но вопреки всем ожиданиям не умирающего и все еще цепляющегося за жизнь партизана Фролова.

Ведь надо? Фадеев передал эту сцену с поразительным художественным мастерством, проявив себя как тонкий психолог, знаток человеческого сердца. Он ничего не приукрашивает и не лакирует. Великолепна такая деталь: собеседники говорят, не глядя друг на друга, дрожа и запинаясь, чувствуя двусмысленность, внутреннюю порочность ситуации. Очень точен и убедителен также отказ Левинсона подождать до завтра: чем скорее случится неизбежное, тем лучше, потому что хоть таким образом положение упростится.

Читатель ощущает безвыходность ситуации, невозможность найти рациональное компромиссное решение. Действительно: отряд должен уходить от превосходящих сил противника, Фролов безнадежен, транспортировать его - то же самое, что убить, только причинив ему дополнительные мучения...

Да он и без того уже намучился и измучил других! Надо, чтобы его не стало, и все упростится: недаром это короткое безличное словечко погребальным колоколом трижды глухо прозвенело в конце разговора заметим, кстати, что чем напряженнее становится диалог, чем ближе собеседники к принятию окончательного решения, тем чаще они используют односоставные предложения.

Но по ком звонит колокол? Не так давно, анализируя этот эпизод, литературоведы стремились доказать, что Левинсон и Сташинский, отравив Фролова, тем самым избавили его от лишних мучений, в то время как Мечик, пытаясь удержать доктора от совершения такого рода "благодеяния", демонстрирует свою ханжескую сущность.

При этом особенно подчеркивалось, что Фролова убивают также и потому, что только таким образом можно в максимальном приближении к идеалу выполнить главную задачу, стоящую перед Левинсоном: сохранить отряд как боевую единицу.

Если подходить к этой проблеме с позиций здравого смысла, то так оно и есть. Фролов - уже не боец, толку от него в бою нет и не будет. Сташинский - врач, он пригодится - какое там! Словом, с точки зрения ближайшего будущего Левинсон прав, отметая робкую попытку товарища по партии напомнить о данной когда-то клятве Гиппократа коротким, но очень емким словом "ерунда".

Но разве именно здравый смысл - мерило человеческого в человеке? Достоевский как-то заметил одному из своих оппонентов: "Проливать кровь вы не считаете нравственным, но проливать кровь по убеждению вы считаете нравственным. Но, позвольте, почему безнравственно кровь проливать? Что же, неужели мы столкнулись с "проклятой" проблемой крови, разрешенной по совести, поднятой Достоевским ровно за полстолетия до Октябрьской революции?

Именно так. Посмотрим, каким образом она решается автором "Разгрома". В эпизоде с Фроловым писатель постарался снять со своих героев груз моральной ответственности.

Все оказалось простым и легким, и даже странно было, зачем он так долго мучился, так упорно цеплялся за жизнь и боялся смерти, если жизнь сулила ему новые страдания, а смерть только избавляла от них.

Фролов даже сам требует от Сташинского склянку с ядом: "Да давай, что ли!.. Но, пожалуй, именно эта интонация внутренне диссонирует с пафосом всего романа, призванного утвердить не неизбежный фатализм в истории как считал создатель бессмертной эпопеи , но, напротив, - способность личности сознательно и целенаправленно творить историю, управлять временем, противостоять обстоятельствам и - побеждать их.

Так, например, умирающий Метелица, которого казаки тащат за ноги, еще цеплялся за траву, скрипел зубами, стараясь поднять голову. Заметим попутно одно интересное обстоятельство: умершего Фролова никто не пожалел - погибший Метелица вызывает совершенно иную реакцию Левинсона: И ведь такая мразь о выдавшем разведчика старике - А.

Не потому ли, что живой и здоровый Метелица был полезнее для дела, нежели полумертвый Фролов? Тут самое время вспомнить эпизод с корейцем. Главным аргументом в свою пользу Левинсон считал наличие полутораста голодных ртов, чего категорически не хотел понимать несчастный старик, у которого, видимо, своих, как говорится, мал мала меньше, семеро по лавкам и т. Дело-то, оказывается, даже не в алгебре, а в обыкновеннейшей арифметике. Все очень наглядно и понятно.

Конечно, можно возразить, что эти 150 - не просто голодные "рты", но борцы за счастье трудящегося человечества. Пусть так, пусть нет среди них ни Мечика, ни Чижа, ни старика Пики, ни "блудливой" сутулой откатчицы из шахты N 1, жены непутевого Морозки, - пусть все будут как на подбор: не люди, а богатыри былинные, высокоидейные и пр. Изменится ли от этого что-нибудь, то есть можно ли тогда будет оправдать поступок командира партизанского отряда, оправдать жестокость?

Заметим, что и в случае с Фроловым вопрос поставлен столь же определенно: последние минуты жизни единицы-человека с неминуемой, близкой смертью может быть, через несколько часов и - полторы сотни здоровых жизней, то есть отряда - единицы боевой, призванной осуществить в местном масштабе всемирно-историческую миссию.

Здесь соотношение еще более выгодное: 150 больше 1 в 150 раз! Но вспомним:... И видимая нелепость его цепляний за жизнь дивила всех, как могильная плита. За одну жизнь - тысячи жизней, спасенных от гниения и разложения.

Одна смерть и сто жизней взамен в нашем случае 150 - почти совпадение!

Пил он с людьми, далекими от литературы

Как только я начала читать "Разгром", так первая моя мысль была о нём же, ибо это прекрасно! У меня сразу пошли ассоциации с "Тихим Доном" Шолохова. Я прям чувствовала запах прогретой солнцем земли, жёсткость уже зрелых колосьев, слышала всхрапывание лошадей... Вот вы приглядитесь: Морозка вывел из пуни лошадь.

Андрей КУНАРЕВ. Победителей не судят? О романе Александра Фадеева "Разгром". (2002)

Evushka Оценил книгу Если отбросить войну, то это повествование о человеческом одиночестве и силе, которую даёт ответственность за чужие жизни. О том, что никто никого не лучше, поскольку все из одного истока вышли, все в одних условиях мужицкой России существуем, все один груз несём. О том, как проявляется сущность человека, когда жизнь перестаёт быть мирной, выходит за рамки быта. О том, как в ситуации на грани жизни и смерти отбрасывается всё лишнее, всё фальшивое, остаётся только по-настоящему важное. Был никем - не прикроешься ничем. Был слабым, трусливым, предателем Мечик - таким и окажешься. Был готов жертвовать собой ради других Левинсон, Бакланов, Метелица, пастушок - так и поступишь, если необходимо. Не мог найти себя в обычной жизни Морозка - Иван Морозов - не найдёшь и на грани войны и мира.

ПОСМОТРИТЕ ВИДЕО ПО ТЕМЕ: РАЗГРОМ. Александр Фадеев

Фадеев Александр - Разгром

.

Электронная книга Разгром - Александр Александрович Фадеев всегда открыта к чтению онлайн. А так же на сайте librebook вы можете скачать книгу. В романе «Разгром» Фадеев, сосредоточившись на изображении военной жизни небольшого отряда партизан, описывает события Гражданской. Читать онлайн книгу «Разгром» полностью, автор Александр Фадеев ISBN: , в электронной библиотеке boutique-dart.ru Зарегистрируйтесь и.

.

Пожалуйста, подождите пару секунд, идет перенаправление на сайт...

.

.

.

.

.