Поэма двенадцать текст

Гляди В оба! У тебя под грудью, Катя, та царапина свежа! Взводи курок! Ты лети, буржуй, воробышком! Выпью кровушку за зазнобушку, чернобровушку! Они чуют силу и размах того мирового вихря, песчинками которого они являются.

Александр Блок — Двенадцать (Поэма 12): Стих

Красногвардейцы охраняют Смольный. Это заявление столь сильно, что располагает к оглушительным, поверхностным, слишком прямолинейным трактовкам: например, что красногвардейцы действительно новые христианские апостолы, что Христос своим присутствием утверждает правоту их дела. При всей соблазнительности такой трактовки, которая сообщает всей поэме роковую амбивалентность, нужно заметить, что она едва ли правдоподобна — равно как и интерпретация Максимилиана Волошина, согласно которой красногвардейцы преследуют Христа, охотятся на него, или мысль Марии Карлсон о том, что красногвардейцы хоронят Христа поскольку на голове у него не венок, а венчик — так называют ленту, которую кладут на лоб усопшему при погребении. Именно Сын Божий — фигура, подобающая масштабу совершающихся в России событий. Он оказывается там, где происходит страдание и меняется строй мира.

Двенадцать (поэма)

Гляди В оба! У тебя под грудью, Катя, та царапина свежа! Взводи курок! Ты лети, буржуй, воробышком! Выпью кровушку за зазнобушку, чернобровушку! Они чуют силу и размах того мирового вихря, песчинками которого они являются. Готовность к любым мукам и есть их нравственная сила, дающая автору право саму их злобу назвать святой.

И идут без имени святого Все двенадцать — вдаль. Ко всему готовы, Ничего не жаль... Но что же вселяет в них решимость и бесповоротность, готовность ко всему и отсутствие жалости? Что, если нет ни надежды, ни веры? Старый мир, как пес паршивый, провались — поколочу! То, что движет этими людьми, непрерывно требует врага и будет постоянно вызывать его из небытия по мере надобности.

Вот почему к финалу поэмы тревога и страх за будущее только нарастают! Горе тем, кто думает найти в революции исполнение только своих мечтаний, как бы высоки и благородны они ни были.

Раздаются выстрелы — вьюга отвечает на них смехом. Улица оглашена криками, перебранкой двенадцати, воплями старушки, воем бездомного пса. Вьюга улюлюкает вслед двенадцати. Но герой идет впереди в молчании. Несовместимость, несоединимость — и вместе с тем роковая связь. Сложность и противоречивость собственного отношения к Христу Блок вносит в поэму "Двенадцать".

Возможность этого и многих других толкований заложена в самой художественной природе поэмы. Поэма сочинялась единым духом, в послереволюционном, застывшем от холода Петрограде, в состоянии какого-то полубессознательного лихорадочного подъёма, всего за несколько дней, и на её окончательную доработку понадобился лишь один месяц.

Этот шум слышал Гоголь чтобы заглушить его — призывы к семейному порядку и православию … Сегодня я — гений. Записные книжки. Александр Блок за полгода до поэмы, лето 1917, Зимний дворец Необходимо очень хорошо представлять себе, в какой обстановке создавалось это произведение, совершенно необыкновенное и для Блока, и для всей русской поэзии. Всего два месяца после большевистского переворота, меньше года — после всеобщей эйфории демократической Февральской революции… Резкий душевный подъём и вместе с тем — усталость после двух лет, проведённых на фронте, пронизывающий зимний холод и начинающаяся разруха, расправы и разбой на улицах столицы и — тревога перед наступающими на Петроград немецкими войсками.

Стояли необыкновенные вьюжные дни. Сначала были написаны отдельные строфы, но не в том порядке, в каком они оказались в окончательной редакции. Блок тут же достал черновую рукопись. Я заметил, что в ней мало зачёркнутых строк, а на полях написаны варианты. Уличные самосуды представлялись ему более оправданными, чем судебное разбирательство. И снова, и всегда — Музыка.

В 1917 году Блоку почудилось, что он её услышал. Числовая символика тоже возникла с самого начала. О том, что красногвардейские патрули на самом деле состояли из 12 человек, говорят и документы, и мемуары в частности, книга Джона Рида.

Из другой пометки видно, что Блок вспомнил и поэму Некрасова об атамане Кудеяре и его двенадцати разбойниках. Сволочь подпевает ей... Поэтому те, кто видит в Двенадцати политические стихи, или очень слепы к искусству, или сидят по уши в политической грязи, или одержимы большой злобой,— будь они враги или друзья моей поэмы.

Это было напрямую связано с той эволюцией в отношении Блока к революции и большевикам, которую он прошёл после создания поэмы. Многие из бывших обожателей, поклонников, попутчиков и даже друзей Блока просто порвали с ним всякие отношения, что вполне объясняется накалом страстей особенно в первые зимние месяцы после Октябрьской Революции большевиков.

Выступала она в окружении своих друзей: в том же антибольшевистском концерте танцевала Ольга Судейкина, и играл на рояле Артур Лурье. Блок на это собрание, разумеется, не пошёл. Все эти события глубоко ранят Блока, он ясно видит, что оказался не понятым и в изоляции, а враждебное кольцо вокруг него сужается.

Его краткие записи об этом делаются, как всегда — в точном и сухом телеграфном стиле. От участия в вечере — отказались — Пяст, Ахматова и Сологуб. Всеволод Иванов в своих воспоминаниях пишет о своей встрече за чашкой чая с адмиралом Колчаком и передал его слова.

Очень, очень талантливы… И всё же обоих, когда возьмём Москву, придётся повесить... Едва ли можно оспорить эту истину, простую для людей, читавших Евангелие и думавших о нём... Из людей, близких Блоку, приняли и поддержали его буквально считанные единицы. Среди них: Мейерхольд, академик С. Ольденбург, Ремизов и Есенин. Но даже с чисто творческой точки зрения это яркое и в целом недопонятое произведение сразу же встало особняком в русской литературе Серебряного века. Ключ к реальному пониманию поэмы можно найти в творчестве известного шансонье и поэта М.

Савоярова, концерты которого Блок посещал десятки раз в 1915—1920 годах и творчество высоко ценил. По всей вероятности, Блок испытал довольно сильное влияние эксцентрического стиля артиста и даже поэта М. Савоярова, которое более всего сказалось в его послереволюционном творчестве. Стилем уличного куплета вроде савояровских. По его мнению, и само чтение вслух или артистическая декламация должна была сопровождаться соответствующими тексту интонациями и мимическими эффектами.

Не следует забывать, в какой обстановке холодного, полуразрушенного революцией города происходили эти чтения… Именно в это время Блок специально приводил Любовь Дмитриевну на савояровские концерты, чтобы показать, каким именно образом и с какой интонацией следует читать эти стихи, совсем не так, как читали его поэзию прежде. Многократно он подчёркивает важность этого вопроса, чтобы образы и интонации поэмы были если и не буквально поняты, то хотя бы точно произнесены и доведены до уха слушателя в том виде, как они звучали внутри его собственного сознания.

Именно этим временем датирована одна из характерных и показательных по настроению записей, сделанных Блоком в своих дневниках. Ещё один кол в горло буржуям, которые не имеют представления, что под боком. Как правило, с чтением поэмы выступала его жена. Крупная, казавшаяся даже громоздкой женщина с массивными руками, обнажёнными почти до самых плеч, резко выкрикивая и жестикулируя, металась по эстраде, то садясь, то снова вскакивая.

Некоторым наблюдавшим казалось, что и Блоку слушать Любовь Дмитриевну было досадно и неприятно. Навряд ли это на самом деле было так, поскольку Блок постоянно советовал и даже показывал ей, как именно следовало бы читать поэму. Для этого он и водил Любовь Дмитриевну на концерты грубоватого куплетиста Савоярова. Однако сам Блок так читать не умел и не научился.

Однако не только Савояров. Стоит буржуй, как пёс голодный, Стоит безмолвный как вопрос. И старый мир, как пёс безродный, Стоит за ним, поджавши хвост. Читаю с трепетом Тебя. По-моему, Ты слишком неосторожно берёшь иные ноты. Будь мудр: соединяй с отвагой и осторожность. Нарастающая разруха, смута и нападения со всех сторон приводят Блока к углубляющемуся творческому кризису, депрессии и прогрессирующей болезни.

В феврале 1919 года Блок был арестован петроградской Чрезвычайной Комиссией. Его подозревали в участии в антисоветском заговоре. Через день, после двух долгих допросов Блока всё же освободили, так как за него вступился Луначарский. Однако даже эти полтора дня тюрьмы надломили его. Ранней осенью 1918 года я встретил на Невском проспекте Александра Блока.

Поэт стоял перед витриной продовольственного магазина, за стёклами которой висели две бумажные полосы. Поэт смотрел на эти слова, словно не узнавая их, круглыми спокойно-тревожными глазами, взор которых для меня всегда был полон содержания, привлекавшего к себе, но трудно объяснимого… — Признаюсь, для нас радость и неожиданность, что и вы вошли в нашу борьбу, — по-мальчишески самоуверенно продолжал я, показывая на плакаты за витриной.

Эти призывы не прямо же от моего имени написаны, — и поэт будто с укоризной посмотрел на меня. Александр Блок - поэма двенадцать 12.

Двенадцать

В белом венчике из роз — Впереди — Исус Христос. Она была написана поэтом в начале 1918 г. Поэма 12 — оригинальное стихотворение. Она написана в новаторском стиле. Высокообразованного человека приводят в недоумение некоторые фрагменты стихотворения.

Резкие отрывистые фразы, неодинаковая ритмика, немного сумбурное повествование усложняют понимание сюжета. Всё дело в настроении, которое владело автором во время написания произведения. Поэма создавалась под впечатлением от революций 1917 года. Вначале 1918 автор буквально на одном дыхании в течение месяца написал окончательную версию поэмы. По сохранившимся сведениям, Блок почти не переделывал черновую рукопись, изменяя только порядок строк и подбирая лучший вариант из нескольких похожих фраз. В год создания поэма была напечатана сначала в газете, а затем вышла отдельным изданием. Многие близкие Блоку люди не поняли и не приняли его позицию. Примечательно, что автор категорически отрицал политический характер произведения.

ПОСМОТРИТЕ ВИДЕО ПО ТЕМЕ: Лекция 2.5 - Поэма А. Блока «Двенадцать»: «Без имени святого»

Поэма была написана А. Блоком в январе 1918 года , почти через год после Февральской революции и всего через два месяца после Октябрьской революции. Поэма сочинялась в послереволюционном, застывшем от холода Петрограде, в состоянии лихорадочного подъёма, всего за несколько дней, и на её окончательную доработку понадобился лишь один месяц. Записные книжки.

Поэму Блока «Двенадцать» читать довольно сложно. Резкие отрывистые фразы, неодинаковая ритмика, немного сумбурное повествование усложняют. Поэма «Двенадцать»: слушать музыку революции . Все иллюстрации в тексте к Поэме "Двенадцать" - Юрия Анненкова, взяты отсюда. Поэма, в которой Блок стремился ухватить и передать «музыку революции». Вопреки революционному пафосу и неожиданно для автора текст обрёл.

.

.

.

.

.

.

ВИДЕО ПО ТЕМЕ: А.А. Блок «Двенадцать» (содержательный анализ) - Лекция №114