В каком году происходит действие анна каренина

Ранчин А. Намного симпатичнее выглядел ее муж. Исследователи спорят, является ли этот текст первым автографом к роману. При подготовке текста романа к печати в новом Полном собрании сочинений Л. Толстого в 100 т. Культура и фольклор славянских народов. XII международный съезд славистов Краков, 1998.

Анна Каренина. История Вронского

Портрет Л. Толстого фрагмент. Кадр из фильма Лев Толстой стал классиком еще при жизни: в конце XIX века его произведения покорили не только Российскую империю, но и весь читающий мир. Немая кинолента, к сожалению, до наших времен не дошла. Об этой картине, которая также была безвозвратно утрачена, известно немногое: Анну сыграла актриса по фамилии Сорочтина, а молодого графа Вронского — Николай Васильев. Роль Анны Карениной исполнила опытная театральная актриса Мария Германова, которая позже эмигрировала во Францию.

АННА КАРЕНИНА

Мои записки для детей моих, а если можно, и для других Мудрость во всех житейских делах, мне кажется, состоит не в том, чтобы знать, что нужно делать, а в том, чтобы знать, что делать прежде, а что после. Из письма Л. Толстого Е. Ковалевскому, 12 марта 1860 года Работая над произведением, автор, бывает, почти сливается с одним из персонажей. С его появлением камерная история "потерявшей себя" женщины из высшего общества обрастает множеством этических, социальных и хозяйственных проблем.

Толстой, при всем сходстве со своим alter ego, старше его: Левину в начале романа тридцать два года, а Толстому в 1874 году - сорок шесть лет. Он был уже вполне зрелым человеком, когда Россия вступила в сложную и противоречивую эпоху реформ. Его детство и молодость пришлись на деспотическое царствование Николая I.

Невозможность обсуждать текущие дела побуждали мыслящих людей заняться вопросами более общими. И это натолкнуло их на главную болевую точку тогдашней российской жизни.

Реформы Петра I при видимой всеохватности затронули лишь верхушку российского общества, преимущественно дворянство. Нация раскололась на узкий слой "господ" и многочисленный "народ", которому отводилась роль фундамента - безмолвного, недвижного и потому особенно прочного. В любой стране существуют две культуры - элитарная и массовая, но в России элита полностью оторвалась от масс, пропасть между ними далеко переросла понятие сословного неравенства.

Некоторые из них искренне желали приносить пользу "народу", а кое-кто ради интересов подлинных или мнимых этого самого "народа" готов был жертвовать благополучием и даже жизнью.

К "господам", чуднo, одетым, говорящим на птичьем языке и занятым пустяками, "народ" относился со смесью видимого почтения и затаенного презрения - "известно, дело господское". И он абсолютно не доверял всем "грамотным" без исключения, трактуя любые их слова и действия как барскую корысть. Если считать признаками цивилизации города, письменность и государственность, то русские крестьяне жили вне цивилизации. Поголовно неграмотные, они имели смутное представление о городах, их жизнь протекала в родной деревне, которая была их миром - и так и называлась.

Все возникающие вопросы решались либо помещиком, либо мирской сходкой. Мир кончался за околицей, дальше начиналась земля незнаемая, полная опасностей и чудес.

Разрыв между элитой и массами рано или поздно мог привести к катаклизмам. Судьба России зависела от того, сумеет ли элита найти пути их преодоления. Выбор цели: хотели, как лучше Российская элита включая правящие круги пребывала в межеумочном состоянии. Ей приходилось учитывать нравы "народа" и одновременно как-то реагировать на Европу. В николаевскую эпоху сложились две, условно говоря, партии - западники и славянофилы. Первые считали, что нет нужды ничего изобретать, надо просто учиться у Европы, и спорили о том, что именно заимствовать: конституционный строй или социалистическое учение.

Вторые были убеждены, что у России совершенно особая духовность, правда, суть ее формулировали всяк на свой лад в пору повального увлечения Гегелем высказывалась даже мысль, что именно русские лучше всех способны постичь глубины гегелевского учения. В последние годы жизни Николая I его причуды приобрели почти клинический характер. Как-то царь спросил генерал-адъютанта Назимова: "Случалось ли тебе когда-нибудь читать философские сочинения? Результатом этого умозаключения стал запрет преподавать философию; оставался один шаг и до закрытия университетов.

Понятно, почему, например, не позволялось ввозить литературу из-за рубежа, но Николай углядел признак вольнодумства… в бороде! Дворянам было предписано бриться. То есть в своей деревне помещик мог хоть голышом ходить такие случаи бывали , но, приезжая в губернский город, а тем более в одну из столиц, обязан был избавиться от лишней растительности.

Дикости эти имели одно оправдание - заботу о могуществе России. Соловьев, - утешали себя так: Тяжко! Всем жертвуем для материальной, военной силы, но по крайней мере мы сильны, Россия занимает важное место, нас уважают и боятся". Эта иллюзия рухнула в одночасье в огне Крымской войны. Николай I тяжело переживал поражения, и его неожиданную кончину 18 февраля 1855 года молва приписала принятому яду. Кончилось тридцатилетнее царствование - целая эпоха.

Аксакова пишет: "Мы были подавлены огромностью значения этого неожиданного события… Все невольно чувствуют, что какой-то камень, какой-то пресс снят с каждого, как-то легче стало дышать… Его жалеют как человека, но даже говорят, что, несмотря на все сожаление о нем, никто, если спросить себя откровенно, не пожелал бы, чтобы он воскрес". На трон взошел 37-летний Александр Николаевич.

Славянофил А. Хомяков, напротив, уповал на лучшее, основываясь на извечной российской последовательности: Екатерина II - хорошая, Павел - плохой, Александр I - хороший, Николай - плохой, - значит, Александр II будет хорошим.

Соловьев так характеризует тогдашнюю атмосферу: "У всех, начиная с самого императора и его семейства, было стремление вырваться из николаевской тюрьмы… Стали бранить прошедшее и настоящее, требовать лучшего будущего". Свежеиспеченное общественное мнение формировали два человека: из-за рубежа - А. Герцен с его "Колоколом", а из Москвы - либерал-англоман М. Катков, потерявший место преподавателя философии в Московском университете и приступивший к изданию журнала "Русский вестник".

Белинский высоко оценивал способности Каткова, но указывал на страшного врага - самолюбие, "которое при его кровяном, животном организме черт знает до чего может довести его. Самолюбие ставит его в такое положение, что от случая будет зависеть его спасение или гибель, смотря куда он повернет".

Александр II, кое-как закончив злосчастную войну, приступил к реформам. Ему не хватало знания России, умонастроений различных слоев населения. Он действовал в потемках, часто шел не туда, спотыкался, трусил там, где нечего было бояться, и шел прямо и бодро туда, где была действительная опасность. Однако, что касается направления движения, царь, его окружение, славянофилы и западники держались единого мнения, видя главное зло в крепостном праве.

Чем объяснялось такое единодушие? Во всяком случае, не экономикой. Конечно, техническая база России была очень отсталой, однако за первую половину XIX века валовой сбор хлебов вырос в полтора раза правда, при почти таком же росте населения.

Назвать это "кризисом крепостнического хозяйства" язык не поворачивается. Сдвиги носили скорее психологический характер. Заблоцкий-Десятовский писал в 1841 году, что слухи о близкой воле "никогда не распространялись так быстро, не повторялись так часто, как в настоящее царствование.

Большинство убеждено в том, что эти слухи, эти толки рождает не кто иной, как дух времени, против которого не может устоять никакая человеческая сила". По состоянию на 1858 год в крепостной зависимости от помещиков находились 23 миллиона душ обоего пола - более половины крестьянского населения остальные крестьяне имели статус государственных или удельных, то есть принадлежащих членам царской семьи.

Избавить крестьянина от ига рабства пытались и раньше. Екатерина II и Александр I, склонные к поискам консенсуса, отказались от своих намерений из-за сильнейшей оппозиции правящего слоя. Николай Павлович, которому решительности было не занимать, отступил перед призраками революционной анархии и противодействием в собственной семье. Говорили, что на смертном одре он взял со своего наследника слово исполнить то, чего не смог добиться сам. Имелись на этот счет прямые свидетельства людей, близких к императору; впрочем, другие свидетели не менее твердо этот слух опровергали.

Настойчивость нерешительного, часто плачущего Александра II обычно объясняют взрывоопасной обстановкой в стране. Герцен призывал освободить крестьян, предрекая в противном случае кровавый бунт. Погодин предупреждал, что может завариться "каша крутая", и вопрошал: "Да и теперь не убивают ли ежегодно до тридцати помещиков - искупительная жертва за право тиранства остальных?

Действительно, число крестьянских волнений в течение XIX века медленно, но неуклонно растет. В нравственно-политическом отчете III отделения "собственной Е. Известный анархист князь Петр Кропоткин считал, что именно эти вспышки, с одной стороны, и глубокое отвращение к крепостному праву в поколении, которое выдвинулось при вступлении на престол Александра II, с другой, сделали освобождение крестьян насущным вопросом.

Еще одну причину Кропоткин видел в европейском общественном мнении. Тезка Кропоткина князь-эмигрант Петр Долгоруков иронически заметил, что петербургское правительство "не боится ни Бога, ни совести, но трепещет перед европейской гласностью". Для Европы, где торговля соотечественниками не считалась нормой даже в древности, ситуация выглядела совершенно неприемлемой. На совещании представителей великих держав в Париже в мае 1856 года России дали понять, что ее не могут считать европейской державой, пока крепостное право не уничтожено.

В бытность наследником престола Александр II высказывался решительно против освобождения крестьян. Теперь же он желал быть популярным, а кроме того, хотел заставить забыть о поражении в войне.

Влияло на царя и ближайшее окружение. Активно выражал свое мнение брат Александра, великий князь Константин Николаевич. Даже Петр Долгоруков, который все происходящее в России в его отсутствие рисует исключительно черными красками, признавал: "В Петербурге есть целый кружок людей, большая часть коих умны, образованны, способны и честны на деньгу.

Члены этого кружка более или менее группируются около великого князя Константина Николаевича". Возможно, Александр II недооценил сложность предпринимаемого дела. В 1857 году он говорил: "В шесть месяцев все будет кончено и пойдет прекрасно". Однако товарищ министра внутренних дел А. Левшин отмечает настойчивость царя, "которой публика по мягкости его характера вовсе не ожидала". Сперва подготовка велась в глубокой тайне Секретным комитетом, но в 1858 году процесс получил гласный характер.

Герцен тогда писал: "Имя Александра II отныне принадлежит истории; если б его царствование завтра окончилось, если б он пал под ударами каких-нибудь крамольных олигархов, бунтующих защитников барщины и розог - все равно. Начало освобождения крестьян сделано им, грядущие поколения этого не забудут! Один помещик заметил в частном письме, что "теперь имение покупать, все равно что на Малахов курган идти во время Севастопольской осады".

Владельцы крепостных душ не испытывали восторга от предстоящих перемен. Однако, вопреки опасениям Герцена, перспектива лишиться "законной собственности" не только не превратила их в "крамольных олигархов", но вообще не побудила к каким-либо организованным шагам.

Действовать, как всегда, предоставляли правительству. Общественная активность почти не выходила за пределы литературы. Тридцатилетний Л. Толстой в этом отношении не отличался от большинства соотечественников. Крайне совестливый, но органически неспособный к совместной деятельности, он пытается "построить свой честный мирок среди всей окружающей застарелой мерзости и лжи" - сеет, косит, жнет наравне с крестьянами. Правительство намеревается вести дело как можно мягче, чтобы не причинить ущерба экономике.

В течение двух лет сохраняются все обязанности крестьян по отношению к помещикам, включая барщину.

Зеркало эпохи. О чём рассказывает «Анна Каренина»

Толстой работал 5 лет с 1873 по 1877 г. Впервые роман был напечатан в 1877 г. События романа развиваются в 70-е гг. ХIХ в.

Анна Каренина

Мои записки для детей моих, а если можно, и для других Мудрость во всех житейских делах, мне кажется, состоит не в том, чтобы знать, что нужно делать, а в том, чтобы знать, что делать прежде, а что после. Из письма Л. Толстого Е. Ковалевскому, 12 марта 1860 года Работая над произведением, автор, бывает, почти сливается с одним из персонажей. С его появлением камерная история "потерявшей себя" женщины из высшего общества обрастает множеством этических, социальных и хозяйственных проблем. Толстой, при всем сходстве со своим alter ego, старше его: Левину в начале романа тридцать два года, а Толстому в 1874 году - сорок шесть лет. Он был уже вполне зрелым человеком, когда Россия вступила в сложную и противоречивую эпоху реформ.

ПОСМОТРИТЕ ВИДЕО ПО ТЕМЕ: Краткое содержание - Анна Каренина

В ПОИСКАХ СЕРМЯЖНОЙ ПРАВДЫ. ГЕРОИ "АННЫ КАРЕНИНОЙ" И ИХ ВРЕМЯ

Толстой за работой в библиотеке в Ясной Поляне [18] 24 февраля 1870 года [19] Лев Николаевич Толстой задумал роман о частной жизни и отношениях современников, но к реализации своего замысла приступил лишь в феврале 1873 года [19]. Постепенно роман превращался в социальный фундаментальный труд, получивший огромный успех. Продолжение романа ждали с нетерпением. Последняя часть корректировалась Страховым [20] , и было выдано Цензурное разрешение от 25 июня 1877 года.

«Любовь» и «Анна Каренина» с Гретой Гарбо, год и год мало общего с романом Толстого: действие фильма происходило не в х. Действие происходит в Москве, Петербурге, в русской провинции, а также за границей. Главная героиня романа, Анна Каренина, — молодая женщина. года Лев Толстой закончил работу над романом «Анна Каренина». Прототипами многих персонажей стали реальные.

.

«Анна Каренина»: от немого кино до голливудского блокбастера

.

.

.

.

.

ВИДЕО ПО ТЕМЕ: Какой должна быть АННА КАРЕНИНА?